Театральная компания ЗМ

Пресса

19 апреля 2019

«Знакомые чувства, смешанные лица»: время не врет

Inner Emigrant | Интернет-издание «Ваш досуг»

Если вас способны тронуть обаяние пожилых людей, музыка и демонстративный отказ от пафоса, то спектакль Кристофа Марталера «Знакомые чувства, смешанные лица», который фестиваль «Золотая маска» привез в Москву в рамках приуроченной к 25-летнему юбилею международной программы, просто обязателен к просмотру. Также он обязателен, если прежде вы Марталера не видели. Поскольку именно здесь отчетливо виден прославивший его фирменный стиль — каждую секунду что-то случается, и при этом кажется, что совершенно ничего не происходит.

Магия пупырчатого полиэтилена
Первое, что видят зрители, попав в зал, — стильную декорацию художника Анны Виброк. Кристоф Марталер много лет работает только с ней. Правильнее даже сказать: ни с кем кроме нее. Во всех его спектаклях она создает пространство, заполненное отсутствием, — без доминант, без ярких акцентов — эдакие «комнаты ожидания», которые постоянно держат тебя в предвкушении, даже если ты уже понял, что ждать нечего.

В «Знакомых чувствах, смешанных лицах» герои оказываются в просторной музейной галерее с высокими потолками. Вновь она пуста. Только по выцветшим очертаниям на стенах можно понять, что некогда здесь висели произведения искусства.

Пританцовывающий смотритель по одному вывозит на сцену героев. Кто-то упакован в ящик, кто-то обернут в пупырчатый полиэтилен. Люди как экспонаты. Воспоминания пожилых людей как искусство. Человек в спектакле Марталера — выброшен на сцену как старые предметы обихода, которые режиссер побуждает рассматривать словно коллекционных бабочек.

Каждый герой себя распаковывает и представляет музыкальный номер. Экспозиция займет примерно первый час. Марталер никуда не спешит. Его драматургия музыкальна, поэтому он больше интересуется контрастными мелодическими номерами, нежели зрелищными мизансценами. В итоге первый час вы находитесь в состоянии, будто лопаете ту самую пупырчатую пленку. Вроде бессмысленно тратите время, но почему-то категорически невозможно оторваться. Хочется просто лопнуть каждый пузырик, и увидеть каждого персонажа.

Ощущение медитативного, «священного», пробуждающего воспоминания и ассоциации — визитная карточка театра Марталера — эффект, которого во многом он достигает благодаря музыке.

Музыка, тишина и память
Музыка у Марталера играет главенствующую роль. Режиссер видит в ней и носителя эмоций, и средство для лучшего запоминания и вспоминания. Театр для Марталера — «произведение памяти». Настоящее время для него всегда наполнено прошлыми воспоминаниями. Музыка помогает ему заставить публику вспомнить время, которое зрители не испытывали, в которое даже не жили. Каждая работа режиссера — предмет вспоминания. И «Знакомые чувства, смешанные лица», где пожилые герои поют свои песни в музейном хранилище — чуть ли не квинтэссенция этого метода.

Исполнители на сцене остаются улыбчивыми, механически движущимися и поющими. Много поющими. Русские зрители слышат, как практически без акцента целиком исполненный хит «Миллион алых роз» сменяется на хор, распевающий не менее хитовую душевную арию «Lascia ch'io pianga mia cruda sort» из оперы Генделя «Ринальдо». Ждет публику встреча и с мятежным «Kyrie Eleison», и с сердечным «In einem kühlen Grunde», и с мрачным, иссине-черным фрагментом из Малера «Aus tiefem Traum bin ich erwacht». Форте сменяется на пианиссимо. Марталер то встряхивает тишину, то подчеркивает ее.

Зал хохочет над гротеском несоответствий музыки и действия, над нелепостью движений исполнителей, но постепенно понимает, что на сцене жизни нет. Марталер предлагает смотреть на заброшенную и пыльную галерею, где люди являются, словно призраки прошлого. Но зато жизнь есть в игре этих людей, в их танцах, и, конечно, в музыке. Каждый «герой» олицетворяет собой отдельный вид искусства. В итоге, какой бы пустой не казалась комната на сцене, она наполнена тем, что не может исчезнуть или рассеяться, даже несмотря на то, что невидимо.

По сути «Знакомые лица, смешанные чувства» — это страстный призыв к силе искусства и культуры, которая объединяет, гуманизирует, способствует эмпатии и пониманию, придает смысл, соединяет настоящее с его корнями, говорит нам, откуда и куда мы могли бы пойти, если бы просто доверяли друг другу. Меланхоличный, трогательный и вместе с тем невероятно легкий, яркий спектакль, в финале которого дружный хор кратко скажет всем «спасибо!».

Меланхолия и время
Традиционно для Марталера спектакль погружает зрителей в особое меланхоличное настроение. Меланхолия — главная тема пьес режиссера. Там, где происходит активная работа памяти, время должно быть ощутимым, как ощутимой должна быть и мимолетность. Спектакль длится 2 с половиной часа без антракта, а проносится словно мгновение. Марталер побуждает зрителя не только разглядывать людей-экспонатов на сцене, но и регулярно заглядывать вглубь себя, задаваясь вопросом: «Зачем я здесь?». Это позволяет режиссеру придать всей происходящей на сцене нелепице экзистенциальное значение.

Единственный риск от такого «вспоминания утраченного времени, в котором вы возможно и не жили» заключается в том, что театр Марталера неизбежно отсылает к политическим и социальным проблематикам. И делает это настолько поэтично, что существует высокая вероятность, что это может помешать ясному взгляду на прошлое. Возникает опасность идеализации прошлого, ностальгии по непрожитому, и в самом худшем случае — искажения истории.

Но в этом и заключается особая ценность «Знакомых чувств, смешанных лиц». Чувства кажутся родными, даже если вы их не испытывали никогда. Лица смешиваются, даже если вы их впервые видите. Память — может врать. Не врет только время.

оригинальный адрес статьи