Путешествие в Страну джамблей

Как говорил писатель Феликс Кривин, нужно создавать детские сказки для взрослых и взрослые сказки для детей. Мы считаем, что в театре на одном и том же спектакле должно быть интересно и детям, и взрослым. Просто они будут считывать разные слои: детям важно, что показано, сюжет, и с какой эмоцией рассказана история, а взрослым – смысл спектакля и как он сделан. Философские стихи Лира написаны смешно и легко, детям понравится, а взрослые разглядят в них глубокий смысл.

Вячеслав Игнатов

Я выбираю классический музыкальный язык как эзопов язык нашего времени, как конвенциональную эстетику, в которой можно создавать подцензурные произведения.
В конце 1970-х я понял, что период авангарда исчерпан и наступил период постмодернизма (сегодня устарел и этот термин). В эпоху перестройки я занимался компьютерной музыкой, в том числе для театра и кино. Это был конец 1980-х–начало 1990-х годов, последний экспериментальный период в моей работе. Вернулся к сочинению музыки уже в 2000 году и сразу резко сменил манеру: стал писать в классическом стиле.

Думаю, это связано не только с тем, что музыкальные этапы сменяют друг друга, но и с тем, что наступило новое время вообще – в ощущении жизни, нашей, российской, да и мировой. Если 1990-е годы были временем реформ, революций, перемен, новаций, и в то время был актуален авангард, искусство неформатное, неконвенциональное, то в 2000-е годы наступил период, который можно по-разному называть: стабильностью, стагнацией, застоем. И мне кажется, что выразительные средства надо выбирать соответствующие временам стабильности и застоя.

В этом может содержаться и своеобразная критика этого времени. Такова суть эзопова языка: в опере есть не только детское развлечение, но и смысловой пласт для взрослых. Это опера об эскапизме, о желании уехать, умчаться в какую-то иную жизнь. Сейчас эти настроения в обществе как никогда сильны. Вот так же и персонажи нашего спектакля – они все время куда-то хотят уехать, на какие-то острова; попадают на эти острова – и оказывается, что им там неуютно, хочется еще куда-то. Вот этот мотив странствия, путешествия, бегства от жизни пронизывает всю партитуру и весь этот спектакль.

Мне кажется, что все эпохи – они существуют одновременно, сейчас. Нам одинаково близки и романтическое время, и искусство барокко, и авангард, и минимализм – они все живы, все это в равной мере история и в равной мере сегодняшний день. Нам принадлежит вся музыка мира, когда бы и в каком бы стиле она ни создавалась.

Поэтому нет большой разницы, выбираешь ты для своей работы музыкальные средства, которые, скажем, были изобретены в 1960-е годы, в эпоху авангарда, или те, которые были изобретены в 30-е годы XIX века – в эпоху романтизма. И то, и другое – уже прошлое, мы живем в постисторическое время, когда нам принадлежит вся культура. И мы не обязаны следовать никаким клише, когда то, что вчера было модно, сегодня уже не модно. Эта гонка уже прекратилась.

Я против догматизма, против манифестов, я за то, чтобы предоставить выбор слушателю.

Петр Поспелов, интервью газете «Новый компаньон»

В конце спектакля выясняется, что мы за час возмужали, увидев чужие края и умудрившись не покинуть свой. Да и «Куда ж нам плыть?», если даже Лиру, «прекраснее которого нет на свете», здесь хорошо.

интернет-издание «Новости Перми»