Сомнамбула

Критическое издание партитуры под редакцией Алессандро Роккатальяти и Луки Дзопелли (2009)

Нотный материал предоставлен издательством G. RlCORDl & CO., Buhnen- und Musikverlag GmbH, Munich



Опера, особенно такая, как «Сомнамбула», держится на солистах. Голос солиста – это центр музыкальной идеи. В работе с солистами нужно добиваться, в первую очередь, легато внутри фразы. Вокальные партии у Беллини состоят из цельных фраз – и смена слов внутри фразы, конечно, важна, но гораздо важнее не прерывать цельности фразы. И мы пытаемся добиваться вот этих беллиниевских легато, они совершенно особенные. У Верди центр фразы – слово, у Беллини фраза доминирует над словом. У Беллини не бывает агрессии, оглушительного давления, силового звучания. И в работе с оркестром главная задача – не теряя звучности, ритма, экспрессии, все-таки добиться именно нежности и прозрачности.

Энрике Маццола

Мне не хотелось, чтобы спектакль превращался в яркую этнографическую открытку. Поэтому я отказался от подчеркнуто швейцарской эстетики и решил создать более родной для русского зрителя визуальный образ. Главной «героиней» сценографии у меня стала береза – символ русской природы. Я решил перенести «Сомнамбулу» именно в то время, когда она исчезла со сцены Большого – конец XIX века. Мне показалось, та эпоха идеально подходит для того, чтобы рассказать эту историю. Перенести действие «Сомнамбулы» в наши дни значило бы полностью разрушить романтический ореол, без которого она невозможна. Ведь эта опера – то ли мечта, то ли воспоминание, то ли сон – ускользающий, неясный, невыразимо прекрасный. Мне кажется, мир Беллини во многом схож с миром Чехова.

Пьер Луиджи Пицци

В сугубо итальянской опере с видом на Швейцарские Альпы режиссер обнаружил русский акцент, причем вывел его на поверхность вполне корректно, без насилия над спецификой формы и содержания. На сцене создан особый, полусказочный, мир, где солнце и луна гаснут и зажигаются мгновенно, в зависимости от настроения героев, а приметы русской «чеховской» жизни непринужденно соседствуют с условной романтической призрачностью. Чехов с его знаменитым «подводным течением», когда «разные планы жизни» незаметно, исподволь складываются в ежеминутные драмы, создавая «тревожный и сложный гул бытия», стал точкой отсчета для режиссерской концепции.

газета «Новые Известия»

Имея в руках такой сюжет, режиссер мог бы сочинить кровавую драму, скажем, о противопоставлении личности и толпы и т.д. Но итальянец Пьер Луиджи Пицци сохраняет романтический дух оперы Беллини, приправляя его ноткой печальной меланхолии. Для своей «Сомнамбулы» он выбирает идиллическую березовую рощу. Ожившие «березки» – юноши и девушки из балетной труппы в белых костюмах и черной обуви – исторические преемники оперы: сценарий Эжена Скриба, положенный в основу либретто, был написан для балета.

«Независимая газета»

Постановщик Пицци не случайно педалирует в спектакле мотивы вечной, нетленной красоты – природы, стройных, как белые колонны, стволов берез, прозрачных небес с нежным свечением луны. Он вносит в итальянскую оперу интонацию «русской» ментальности, с ее ностальгией по березкам и просторам, с сокровенным образом душевной «чистоты», феноменом «белого балета», инкрустированного в оперу пасторальными танцами селян. Пицци подходит к шедевру Беллини как к «остановившемуся мгновению», как к мигу прекрасного, намеренно не усложняя его переживание концептуальным решением. Мизансцены напоминают балетные – хоровые «каре», обрамляющие дуэты и соло певцов, действие подчеркнуто статично, созерцательно, выдвигает на первый план прекрасное пение как артефакт.
И этот прием, несмотря на его прямолинейность, срабатывает: вся богатейшая красота беллиниевской музыки, так же как и простодушие, романтизм и несуразности сюжета, «неактуальность» и сердечность «Сомнамбулы», где лунатик-невеста после временных недоразумений счастливо соединяется с женихом на фоне сельской природы, очаровывают в спектакле.

«Российская газета»