Королева индейцев

Когда на протяжении долгого времени погружаешься в Перселла, то начинаешь понимать, что он идет до конца. После его музыки все, что было создано в дальнейшем, в XIX веке, звучит безумно наивно. Генри Перселл намного опередил свое время, оставив позади не только XVII век, но и последующие.

Перселл не снисходит до обыденности, он вращается в вышних сферах. Он не стремится упростить и выдать за естественное то, что таковым по природе не является. Я имею в виду пение и театр. Пение – это наивысшая форма в иерархии коммуникаций. Она нужна для того, чтобы выражать ирреальные сущности. Нельзя тратить эту уникальную коммуникацию на имитацию реальности – это просто глупо. Перселл это прекрасно понимает. Поэтому он все время стремится к отстраненности, стремится в ирреальный театр.



«Королева индейцев» – это выпад против музыкальной повседневности. Мы делаем его вместе с Питером Селларсом, мы одинаково понимаем нашу миссию, нас можно назвать соратниками. Раз Перселл не закончил оперу, мы вставили в музыкальную канву и различные другие его антемы и песни. Они не предназначались для театральной сцены, поэтому во все времена оставались заложниками концертных площадок. Жаль, потому что в них огромный театральный потенциал. Мы включили их в наш спектакль, и они сразу удачно вписались, устроились и обрели второе дыхание благодаря «Королеве индейцев». Каким-то мистическим образом все сложилось как нужно. Если бы мы согласовывали это с Перселлом, думаю, он бы одобрил нашу идею.
«Королева индейцев» ни в чем не уступает «Дидоне и Энею», в чем-то она, может быть, даже еще сильнее. «Королева» трагичнее, потому что жестче карает виновных. Но это опера не о политике. Она о любви и смерти. О высоких ценностях, которые попадают под угрозу уничтожения.

Теодор Курентзис

Сейчас Пермь притягивает новые силы, здесь говорят о рождении новой культуры, которая соседствует со старой. Мы обсуждаем вопросы, о которых невозможно поговорить в Москве или Нью-Йорке. Тут есть возможность создать нечто хрупкое, рассказать о точках пересечения культур, людей, историй. Я бы, конечно, не поверил, если бы 25 лет назад мне кто-то сказал, что «Королеву индейцев» я буду ставить с русским хором. Но 25 лет назад в мире и хора-то такого не было, который мог бы спеть так блистательно, как MusicAeterna.

Я привез в Россию маски из Гватемалы. До приезда в Пермь мы начали работать над постановкой в Лос-Анджелесе, и там я понял, что меня ждет русский хор, то есть на сцене будут одни белые. Это же катастрофа! Мы начали придумывать, как из них сделать майя, как спрятать белых людей в спектакле о людях другого цвета кожи. Я собирался надеть на них маски, балаклавы, намотать на голову какие-то шарфы. В первый же день репетиций в Перми я сказал, чтобы эти маски убрали. Мне не нужно, чтобы солисты хора были гватемальцами, пусть будут просто людьми. И они по-настоящему красивые люди.

Питер Селларс

Моя работа как художника – впитывать. Брать информацию из прошлого и помещать ее в современный контекст. Сочетать разные эпохи – расцвет цивилизации майя, век Перселла и наше с вами время. Расшифровывать код майя и внедрять его в свой авторский код в процессе работы над постановкой. Перемешивать идеи, используя несколько «языков», на которых говорит театр. Декорация «Королевы индейцев» – это, по сути, картина, элементы которой мобильны, они движутся в гармонии с музыкой и с реакциями артистов.

Гронк

Сюжеты, с которыми мы работали, основаны на мифологии майя и ацтеков и призваны не просто пересказывать сюжет оперы языком танца. У каждого танца есть своя мифологическая или ритуальная подоплека, которая накладывается на соответствующие музыкальные фрагменты произведения Генри Перселла. Танцовщики то предстают как телесные воплощения индейских богов и богинь, то духами являются людям во снах, а иногда изображают видения, вызванные при помощи магии. Такое наложение танцев с их собственной символикой на сюжет оперы позволяет наполнить постановку дополнительными смыслами и образами.
Наряду с торсом, руками, ногами, кистями и стопами мы задействуем и другие части тела – голову, шею, челюсти, рот и язык. Я намеренно включил в танец движения мимических мышц и рта. Это нужно для создания метафоры древнего ритуала кровопускания – когда через рот протягивалась веревка. Но по большей части, акцент делается на нейтральных выражениях лиц танцоров – так мы подчеркиваем отличие сверхъестественных персонажей от обычных людей.

Кристофер Уильямс

Это прежде всего пример нового искусства – даже, наверное, не сегодняшнего, а завтрашнего или послезавтрашнего.

интернет-издание «Colta.ru»

Участник VIII Дягилевского фестиваля, Пермь лауреат Российской театральной премии «Casta Diva» в номинации «Событие 2013 года»

Номинации на Международную музыкальную Премию «Opera Award», Лондон в 2014 : Теодор Курентзис − «Лучший дирижер», хор «musicAeterna» −«Лучший хор»