Театральная компания ЗМ
Антон Чехов

Вишневый сад

Малый драматический театр – Театр Европы, Санкт-Петербург
Премия «Золотая Маска» 2015г. - «Лучший спектакль в драме, большая форма»
Номинации на Премию - «Лучшая работа режиссера», «Лучшая работа художника», «Лучшая работа художника по свету», «Лучшая женская роль» (Ксения Раппопорт, Елизавета Боярская), «Лучшая мужская роль» (Данила Козловский)
Сценическая композиция и постановка: Лев Додин
Художник: Александр Боровский
Художник по свету: Дамир Исмагилов
Кинооператор: Алишер Хамидходжаев

Музыка Ж. Тибо, П. Мизраки, И. Штрауса

Артисты: Ксения Раппопорт, Екатерина Тарасова, Елизавета Боярская, Сергей, Власов, Игорь Черневич, Данила Козловский, Олег Рязянцев, Татьяна Шестакова, Сергей Курышев, Артур Козин, Надежда Некрасова, Станислав Никольский

Спектакль создан при поддержке Министерства культуры РФ, Благотворительного фонда «Искусство, наука и спорт» и лично Алишера Усманова

Продолжительность 3 ч.
Возрастная категория 16+
Если верить историческим свидетельствам, никакая пьеса не давалась Антону Павловичу с таким трудом, как последняя – «Вишневый сад». Когда читаешь его письма, чувствуешь, что он буквально стонет, ему кажется, его рукой водит не он сам, а кто-то другой, и все время пишется не так, как хочется, и не то, что хочется, но что-то, что почему-то пишется, и никак этому не помешать.
Чехов обещает всем написать очень смешную комедию, а пьеса день ото дня становится все печальнее. Чехов обещает своей жене актрисе Книппер роль «комической старухи», а получается что-то хрупкое, изысканное, всегда во всем виноватое и всегда во всем правое – в общем, чуть ли не воплощение вечной женственности.
Чехов хочет написать о человеке, руками которого, пусть жестко и даже жестоко, но по-своему справедливо, творится история, а на глазах возникает жесткая, азартная, полная ярости и любви жертва этой самой истории. Чехов – о ком бы ни писал – пишет всегда прежде всего о себе, а к себе он относится чрезвычайно иронически, поэтому хочет максимально над всеми героями если не посмеяться, то хотя бы улыбнуться, при этом все персонажи, возникающие из-под его пера, полны огромного чувства авторского сострадания, авторской нежности, любви и понимания. Словом, когда после премьеры в МХТ постановки Станиславского (Алексеева) и Немировича-Данченко Чехов вопиет: «Испортил мне пьесу Алексеев», то это во многом будет звучать как «испортил себе пьесу Чехов».
«Вишневый сад», действительно, самая трагическая пьеса чеховианы, но с каждым годом становится все более понятно – «Вишневый сад» все-таки состоялся и как одна из, может быть, самых великих комедий мировой драматургии. Только это не та комедия, которая смешит, развлекает, отвлекает, успокаивает, это та большая Комедия, которую творит с каждым из нас жизнь. Комедия, которую правит с каждым из нас история, которую история играет с жизнью, а жизнь вытворяет с историей.
Последняя пьеса Чехова – самая исторически достоверная, практически историческая хроника и в то же время самое пророческое его провидение и предсказание. Трудно себе представить, каким даром исторического самосознания надо обладать, чтобы за четырнадцать лет так точно ощутить то, что случится с Россией и с миром. Всего лишь через четырнадцать лет – и еще только через четырнадцать лет. Может быть, не только то, что случится, но и то, что, по сути, продолжает происходить с Россией и с миром по сей день. Посему, оставаясь исторической хроникой, пьеса продолжает и сегодня быть актуальным текстом и становится своего рода мифом о непредсказуемости истории, о ее предвиденности, о беспомощности человека перед лицом жизни и судьбы, о его удивительной силе и ответственности перед жизнью и судьбой, о его возможности и праве сохранять себя и быть верным себе. Несмотря ни на что и вопреки всему. Может быть, действительно не Антон Павлович, а непосредственно сам чеховский Гений водил его рукой, когда на страницах рукописи слово за словом возникал волшебный текст магического «Вишневого сада».


Лев Додин


Вишневый сад в МДТ – безусловно, видение рая. Рая, пришедшего прямиком из детства, равно близкого каждому сидящему в зале; рая, который снится, – и мы просыпаемся в слезах. Лев Додин легко убрал границу между миром чеховских героев и нашим.
Когда-то Някрошюс поставил «Вишневый сад» как мистерию о гибели мира: трещал огонь, кричали, как перед бомбежкой, ошалелые птицы. Лев Додин придвинул к нам каждого из чеховских героев, вернув трагедии человеческий размер.
Каждая роль, каждая судьба вплетается в общую картину загубленной, сломанной жизни.

газета «Новые известия»

Сюжет «Вишневого сада» Додина, объединяющий всех персонажей – их общая жизнь, которая некогда была высокой, а теперь норовит скатиться в оперетку. И самые мощные моменты спектакля – те, когда герои, оказавшись в откровенно пошлых, на взгляд извне, ситуациях, из последних сил человеческого духа выкарабкиваются в пространство трагедии. Лев Додин поставил спектакль про то, что в прошлое ушел не только нарядный костюмный театр, но и театр Чехова, доминировавший весь XX век – атмосферный, утонченный, где подлинные сюжеты спрятаны за очевидными, речь звучит как музыка, а люди балансируют каждый над своей пропастью с невероятной старомодной грациозностью. «Вишневый сад» Додина – это театр жестокости, который от начала к финалу все чаще разрывает ткань чеховского текста, а актеры в нем – пророки-мученики, которые играют так, что строки поэта о полной гибели всерьез не кажутся метафорой.

интернет-издание «Fontanka.ru»

Чеховский звук лопнувшей струны в МДТ звучит как военная сирена тревоги. В финале в заколоченном доме остаются все зрители. Забытый Фирс засыпает, на него падает экран, за ним оказывается стена дощатого забора, по доскам которого плывут кинокадры, на которых все герои в белом исподнем выходят к этой стенке. Как на расстрел. Новый «Вишневый сад» в МДТ – спектакль не просто о трагедии слома исторических эпох и потерянного в этом времени человека. Это трагедия ненаследования культуры. Вырубка ее многовековых садов, даже из благих побуждений, приводит к краху гуманизма. Во всяком случае, у Льва Додина это так. А участниками этой катастрофы оказываемся все мы – недаром зрители и актеры в этом спектакле находятся в едином пространстве.

газета «Коммерсант»