Пустота

Этот спектакль был очень важной работой как для меня, так и для театра. Это практически первый опыт постановки современного текста в Тверском театре юного зрителя. Для меня и для артистов это был интересный и в то же время не простой способ работы над материалом. Пьеса о сегодняшних людях, наших современниках, некий срез нашего общества – от секретарши до топ-менеджера крупной компании. Что их всех объединяет или наоборот разъединяет, что движет этими героями и чего им, как и нам, не хватает? В буддизме способ понимания пустоты – это наблюдение. Мы можем делать это, отслеживая, как работает наш мир. Когда мы наблюдаем мир, первое, что мы обнаруживаем – это то, что ничто не остается неизменным: все мимолетно и эфемерно, ничто не является постоянным и бессмертным. Существует явная взаимосвязь между пустотой и любовью с состраданием, которых так не хватает героям этой пьесы.

Спектакль «Пустота» многослоен. Один слой – это серия притч об устройстве современного социума, его простой иерархии и тотальном отсутствии коммуникации. В этом слое перед зрителями проходит вся панорама российских (да и не только российских) социально-экономических сюжетов: ветеран боевых действий бьет сожительницу, директор фирмы гоняет подчиненных, начальник соблазняет директора по PR, в маленьком городе банкротят градообразующее предприятие, маститый писатель «зарезает» рукописи потенциальных конкурентов. В жизни, составленной из газетных заголовков и избитых сюжетов, человек является социальной функцией: топ-менеджер Дмитрий Анатольевич щелчком пальца «выключает» хор подчиненных, поющих корпоративный гимн. Однако и топ-менеджер – это всего лишь социальная зверушка, которая каждое утро пробуждается к жизни «благодаря микроразряду какого-то электрона». Сочувствовать и сопереживать в этом спектакле некому, хотя все микросюжеты, конечно, близки сидящим в зале. Но приемы брехтовского театра и театра социальных масок не дают зрителю забыть, что перед ним – схема социума, персонажи-архетипы, и происходящее с ними – не уникальные человеческие истории, а варианты одной и той же экзистенциальной драмы.