

Донецк. 2-я Площадка
ЦЕХЪ Театр и Экспериментальная сцена театра-фестиваля «Балтийский дом» п/р Анатолия Праудина, Санкт-Петербургпервая часть документальной трилогии «Одиссея»
Режиссер: Анатолий Праудин
Драматург: Юрий Урюпинский
Художник: Игорь Каневский
Артисты: Иван Решетняк, Игорь Каневский
Продолжительность 1 ч. 40 мин.
Возрастная категория 18+
Рассказ Жеки – монолог, обращенный к невидимому собеседнику, поначалу вызывающему у героя опаску и недоверие (да и потом, уже под конец, он снова спрашивает, не очень надеясь на правдивый ответ: «Слушай, а ты не с Украины?»). Мы, зрительный зал, как бы и есть этот слушатель, незримый интервьюер, задающий вопросы, вытаскивающий из «донора» материал. Актер чутко реагирует на зал, ведет себя более замкнуто при тихой и малочисленной публике, живее и откровеннее – в переполненном зале. Даже смеется в ответ на зрительский смех, как засмеялся бы, наверное, настоящий Жека, рассказывая анекдот. Это ощущение присутствия «настоящего Жеки» создается, конечно, с помощью непричесанной, неотредактированной речи, воспроизведенной с фантастической магнитофонной точностью интонаций, говора, мелодики. Но не только. Перед нами еще одно чудо – удивительно нежного, понимающего проникновения не только в язык, но во все существо этого неприкаянного, несчастного мужичка. Актер существует в роли предельно сосредоточенно, непрерывно.
«Донецк. 2-я площадка» – спектакль-вербатим, созданный Анатолием Праудиным после поездки на передовую вместе с актером и художником: команда провела полтора месяца на донецком химзаводе. А вот герой спектакля Жека, похоже, останется на пограничной территории навсегда. То, что делает в спектакле Иван Решетняк, сложно назвать актерской игрой – это полная идентификация, без зазора. В застиранной толстовке, спортивках и шлепках поверх шерстяных носков, согнувшийся на табуретке с сигареткой в руках Жека рассказывает, как сделал неправильный выбор в ситуации, когда выбора никакого и не было. Теперь он не может ни в Россию («кому я там нужен»), ни в Украину (в паспорте есть штамп, с которым расстреляют). В режиме реального времени Жека варит суп, неторопливо – то агрессивно, то растерянно – погружая нас в будни, где разбомблен водопровод, где нужно спать в шапке, где мародерство – обычное дело. Он ничего толком не выбирал, он просто хотел зарабатывать не семь тысяч гривен, а двадцать, ну и оказался там, где оказался. В финале пьяный Жека валится на кровать – ведь на морозе и с технической водой вместо питьевой без дезинфекции – никак. В течение спектакля темные стены покрываются новоявленными фресками: художник Игорь Каневский рисует на них тех, о ком рассказывает Жека. Их много, и у них тоже – без вариантов.
Юлия Клейман