Театральная компания ЗМ

Робот Костя

Планетарий №1 и Институт перспективных технологий, Санкт-Петербург
Номинация на Премию «Золотая Маска» 2022 г. – «Лучший спектакль в номинации "эксперимент"»
Автор идеи, режиссер: Иван Заславец
Художник-постановщик, режиссер: Ира Криворукова
Драматург: Ира Уманская
Медиахудожник, программист, оператор робота: Данил Матвиенко
Медиахудожник, программист, техник робота: Артем Писков 
Медиахудожники: Петр Папасов, Elizabeth Ros
Робототехники: Дмитрий Яковлев, Никита Лускин, Евгений Лосицкий, Руслан Бобко
Оператор роботов: Элина Родионова 
Композитор: Александр Зендер
Художник по свету: Александр Голубев 
Продюсер: Анастасия Демакина
Команда проведения спектакля: Элина Левина, Елизавета Служителева

Перформер: Константин Мошников 

Продолжительность 1 ч.
Возрастная категория 12+
«Робот Костя» – спектакль Ивана Заславца, в котором можно увидеть фантазию на тему театра будущего. В тот момент, когда все жизни, свершив печальный круг, угаснут, оставшиеся роботы будут продолжать имитировать разные человеческие радости, в том числе – ставить спектакли по Чехову с декорациями и ролями. В течение часа мы наблюдаем вариант того, как роботы могли бы репетировать «Чайку» этюдным методом. Вслед за Ромео Кастеллуччи и его «Весной священной» режиссер утверждает, что машинерия может вызывать на сцене не меньшие эмоции, чем игра артистов.
Промышленный манипулятор Hyundai HS 165 проходит путь от радикального художника, который легко разламывает небольшую деревянную сцену, до трогательного романтика, который очень нежно и точно вставляет розу в вазу. Когда робот бьет по металлической платформе, провожая этими ударами Заречную (DIY – робот на небольших колесах), кажется, что это животное, запертое в клетке. Пожалуй, самая любопытная метафора состояния Треплева в этом спектакле складывается из двигательных возможностей исполнителей. Робот Костя – единственный герой, которому не дано возможности двигаться с места, в то время как Тригорин, Заречная и остальные герои постоянно куда-то спешат. В пьесе Треплев тоже никуда не уезжает, страдая в родном поместье в надежде на исцеление. Вот только самоубийство роботу совершить удастся вряд ли.

«Петербургский театральный журнал», блог

Отталкиваясь от реплики Нины Заречной, замечающей, что в пьесе Константина Треплева «трудно играть, в ней нет живых лиц», Заславец ставит «Чайку» с роботами, кинетическими системами и DIY-объектами. Создатели утверждают, что репетировали с ними как с живыми людьми: изучали их пластику и реакции. 
Текст Чехова здесь присутствует только в виде обрывочных реплик, транслируемых на огромную светящуюся Луну, а ощущение от текста рождается на уровне ассоциаций. Треплев – промышленный робот Hyundai HS 165 – обладает многогранным характером. Он и устрашающий, и ранимо-нежный одновременно. Одной из самых уязвляющих стала сцена, в которой несчастный робот Костя многократно и тщетно пытался вставить розу в вазу – кажется, это должен был быть ловкий трюк, но что-то пошло не так – и вышел сам Заславец, неся с собой по внежизненному сценическому пространству мощную человеческую энергию раздражения. Он так решительно содрал с «носика» робота розу и так резко вставил ее в вазу, что, казалось, он сейчас обидел беспомощного ребенка (весом более полутора тонн). И уязвил его, подобно тому, как успешные труды Тригорина больно ранили самолюбие молодого Треплева. И это столкновение человека и объекта, сменяемость позиций их слабости и силы – выглядело интересно. Но еще больше впечатляло то, какой колоссальный труд стоит за этим спектаклем – когда на поклон выходит вся команда, поражаешься тому, сколько людей прикладывают усилия для показа этой довольно аскетичной работы.

журнал «Театр», блог

«Робот Костя» – постановка Ивана Заславца по мотивам чеховской «Чайки». Мечты Кости Треплева о новых формах режиссером поняты с ироничной буквальностью. Герои этого спектакля – промышленные роботы-манипуляторы, кинетические системы и DIY (do it yourself)-объекты. Завораживающее своей нездешностью действие разворачивается в темном и пустом космосе. Огромная безжизненная планета (как когда-то в «Меланхолии» Ларса фон Триера) опасно нависает над героями. Персонажи, то появляясь, то исчезая в клубах дыма, общаются между собой лучами лазеров, скрипучими движениями механизмов. Роботы разыгрывают и чеховскую «Чайку», и пьесу Треплева о мировой душе, в которой, как известно, нет живых лиц. Но парадоксальным образом в этом ледяном, насквозь техногенном пространстве начинает пульсировать жизнь: в неловком, малоподвижном роботе-«недотепе» оказывается так много нежности и уязвимости, а в самом течении спектакля – чеховская тоска по лучшей жизни и вместе с тем принятие всего, что в ней есть странного, нелепого и бесцельного. 

Анастасия Арефьева

На странице использованы фотографии Марины Изман